краткое содержание, составленное игроком.

Часть 1. От пробуждения до исчезновения Айвэнаро.
Часть 2. От исчезновения Айвэнаро до прихода в Валинор.
Часть 3. От прихода в Валинор до настоящего момента.

     Часть1. Пробуждение. Айвэнаро находит героиню. Он дает ей имя «Лайвэн» - «зеленая дева», потому что она просыпается в прибрежных тростниках. Первое жилище – тростниковая хижина. Путешествия Айвэнаро. Осанвэ Айвэнаро – он умел удивительно точно передавать зрительные образы и ощущения от них. Рождение дочери. Героиня сочиняет первую песню, как приветствие дочери и приглашение прийти в этот мир. Отец называет её Йелькэ, словом, котрое позже начинает значить просто "доченька". Друзья родителей дают ей прозвище "Хинивэн". Несомненно, что Лайвэн и Айвэнаро хотели завеси многих детей; однако не ранее, чем вырастет их первая дочь. Появление первых мелькоровых тварей далеко на севере. Айвэнаро берет с собой оружие. К югу от Куйвиэнен он убивает одну из них – и убеждается, что они смертны. Возможно, это-то и внушает ему обманчивое чувство безопасности. В одну из ночей Айвэнаро последний раз зовет ее по осанвэ, и связь внезапно прерывается

     Часть 2. [Героиня поднимает эльдар на поиски Айвэнаро. Король Ингвэ договаривается с вожаком табуна диких лошадей, и ваниар едут верхом по равнине. Все поиски безрезультатны. Героиня уходит к берегу озера и там проводит несколько лет, глядя на звезды. Когда она понемногу начинает проявлять интерес к окружающей жизни, ее дочь и друзья, желая как-то ее развлечь, идут вместе с ней на другую сторону озера на праздник к народу Эльвэ и Олвэ...]

      [НАРЕЧЕНИЕ ВТОРОГО ИМЕНИ]
     В тот день обрела я свое новое имя, когда поведал мне Тиндо…
Нет, лучше рассказать мне все с самого начала.

Эльдар Эльве и Олвэ устроили большой праздник на той стороне озера, и Тинвэн повела меня туда, потому что сама я, хоть и стала уже замечать вокруг не только звезды, вряд ли отправилась бы; мы шли долго, и мужчины при факелах и оружии окружали нас, чтобы отогнать Тени. И вот я сидела на траве под большим деревом и смотрела на танцующих и на их радость – и среди них были многие Рожденные, которые не были мне знакомы. И я слушала их разговоры, и они были мне новы и удивительны. Неподалеку от меня трое друзей присели на траву, и один из них начал разговор, сетуя:
- Счастливы были мои отец и мать, пробудившись вместе у этих вод. Почему же нам суждено приходить в этот мир одинокими? Рождается ли в этот мир для каждого дева, ему предназначенная? И как узнать ее? Много раз исходил я подзвездные берега глубоких Вод Пробуждения, - но ни разу не дрогнуло мое сердце!
Другой отозвался, оторвав от губ свирель, на которой он высвистывал напев живой и веселый, как журчание ручейка:
- Что за странные мысли! Не лучше ли наполнять разум музыкой, пока еще не наполнился он заботами о доме? Разве не веселит тебя праздник? Ведь, пока сердце твое свободно, волен смотреть ты на каждую вэндэ и наполнять сердце ее красотою!
- Ты говоришь, Эленвэ, словно ювелир, что в груде драгоценностей ищет самый редкий камень, - отозвался третий, со взором ясным и спокойным, как воды Куйвиэнен. – Но дева не камень, не за редкость ее любят, и не за красоту ценят, - нет, это как память о сокровище, которая жжет душу, пока среди тысячи подобных не узнаешь ты его и не возвратишь себе.
Мне понравилось, как он говорил, он казался мудрым более своего юного возраста, и я улыбнулась ему. Он поклонился мне, и учтиво пригласил меня быть гостьей, и я танцевала с ним - впервые за много лет. И когда танцующие разошлись, я обнаружила, что уже поздно и что дочь моя уже отправилась в обратный путь; тогда Тиндо - а так его звали - сказал:
- Если хочешь, госпожа, я отвезу тебя на лодке.
И мы пошли на берег, весь освещенный светильниками, словно звезды низко-низко спустились с небес; и на воде там качались бесчисленные причалы, и пристани, и ажурные мостки, и плоты, искусно обнесенные оградками, - так, что невозможно было понять, где кончается суша и начинается плавь; и весь берег был в бесчисленных огнях, и легкие лодки покачивались рядом с такими же легкими домами, выраставшими прямо из воды. Широко раскрытыми глазами смотрела я на все эти чудеса – ведь ничего подобного не сотворено ни моим племенем, ни эльдар Финвэ. И если правду говорить, увереннее чувствую я себя на твердой земле; и Айвэнаро любит бескрайние равнины, что так хороши для путешествий.

У маленькой пристани отвязал Тиндо лодку - гладкую и скользкую, как морская змейка, с длинным извилистым хвостом - шагнул на корму и помог мне пробраться на нос, а потом оттолкнулся от берега длинным веслом; и лодка пошла по воде, невесомая и бесшумная, как упавшее перышко. Тиндо правил вдоль берега; он стоял на корме, выпрямившись во весь рост, и ловко и неспешно орудовал длинным веслом, и его длинные волосы, белые, как серебро, струились по плечам, как звездный свет. Счастлива мать, вырастившая такого сына! А лодка все шла вдоль берега, и я вскоре забыла свои опасения среди открывавшихся мне пристаней и мостов, озаренных ярким светом, удвоенных отражением прозрачных вод, невесомых, как сны. Они проплывали мимо меня, и лодка искусно лавировала между других лодок, пристаней и темных затонов; но вот огней стало меньше, - и вдруг, обогнув излучину берега, мы узрели остов большого корабля. Лодочка Тиндо казалась совсем маленькой рядом с ним; и через мгновение мы прошли под его высоко вздымавшимся носом - и тень его укрыла нас целиком. Его начали строить недавно, легкие ребра бортов были оголены, еще не одетые плотью; но в их очертаниях уже жило обещание красоты, от которой сжимается сердце.
Тиндо придержал лодку и сообщил мне благоговейным шепотом:
- Его строит мой отец.
Потом он развернул лодку и направил ее в открытые воды Куйвиэнен.

- Твой отец - большой мастер.
- Да. - Тиндо не скрывал гордости. – У него будет десять весел, представляешь, госпожа, десять весел - и еще парус. Мачта будет в тридцать локтей. Я спросил отца, неужели он думает, что эта громада поплывет по Водам пробуждения. А он ответил мне - верю, есть могучие реки, и озера, куда более великие, чем это.
Он замолчал и вырулил на дорожку, прочерченную звездным светом, и лодка побежала по ней так же ровно и споро, как крутится веретено, направляемое искусной мастерицей.

     ***
- Госпожа моя, могу я спросить тебя.
Мы были уже далеко от берега, так далеко, что он был едва виден. Лишь слабый плеск нарушал тишину - выйдя на открытую воду, Тиндо сел на весла. Тогда-то я поняла, что наша лодка была тритоном, - весла, вставленные в уключины, были его лапками.
- Конечно.
- Госпожа, почему ты не выберешь себе другого мужа? Ты еще так молода и так красива.
Я так вздрогнула, что лодка накренилась и Тиндо нырнул всем корпусом, чтобы выровнять ее. Но слова молодых рожденных, что я слышала на празднике, были еще свежи в моей памяти. Среди многих трудов, что ожидали Перворожденных, когда познавали они мир и учились жить в нем, не было того лиха, чтобы томиться в одиночестве. Как, должно быть, тяжко это – жить и не знать, кто тебе сужден. Неужели и впрямь те, что пришли вслед за нами, думают, что вольны полюбить, когда им самим того захочется?
- А почему ты спрашиваешь, Тиндо?
- Потому что так говорят молодые эльдар... Издали, госпожа, ты похожа на юную деву, и они засматриваются на тебя, и жалеют, что с тобой некому быть. - Он улыбнулся мне одними уголками губ, словно извинялся. – Не сердись на них, госпожа, они еще так молоды, и им не понять... Знаешь, как они зовут тебя? "Жена мертвого".
И тут уста мои разверзлись и голос изменился в груди, словно кто-то другой говорил за меня.
- Никогда, ни ныне, ни впредь, да не посмеет назвать меня так никто, и более всего глупец, не отличающий живого от мертвого. Свет, озарявший плоть Айвэнаро, может статься, озаряет сейчас другие чертоги, - но он не угас, и никому, ни эльдар, ни силам, возможно, большим, что есть в этом мире, не по силам загасить его. "Разлученной" пусть зовут меня, и "Ожидающей", но - никак иначе.
И так случилось, что я нарекла себе имя, то, которым называют меня сейчас.
Тиндо же долго молчал и потом произнес:
- Тогда тоже назовусь я Ожидающим.
И тогда я взглянула на него, словно видела впервые, и спросила - кто пропал у него из родни?
- Мать.
И он отвернулся, чтобы скрыть слезы, а потом указал куда-то за спину, на скрывшийся берег, от которого мы уплыли, жестом беспомощным, как у ребенка:
- А отец...
И тогда поняла я, зачем он показывал мне бесплотный остов... Видно, не способен без любви ничего создать мастер - ни корабль, ни дитя.

Когда лодка ткнулась в песок, он помог мне сойти на берег.
- Ты ведь еще навестишь нас, госпожа? Я познакомлю тебя со своей сестрой, она будет очень рада. О тебе идет слава, что ты искусна в пряденьи и ткачестве, и что никто лучше тебя не белит пряжу светом звезд. Научи ее, госпожа - ведь, кроме нее, некому более соткать нам парус.

Комментарии к [Наречению второго имени], читать...

      [ТЕМНОЕ ВРЕМЯ. Лошади. Эленвэ. Зверь.]
      …все более эльдар стали - то там, то здесь - исчезать бесследно без видимых причин; а оставшиеся рассказывали о страшных тварях, подстерегающих во мраке, и о зловещих призраках, что появляются ниоткуда, закрывая небо и звезды, и вселяют в сердца черный ужас, что сковывает волю и отнимает разум. И мы стали возводить частоколы и насыпи, чтобы оградить свои селенья, и не выходили по одиночке, и всякий носил при себе огонь и оружие; но тьма, казалось, сгущается вокруг, мы чуяли это, как зверь чует близкую опасность; и отчаяние кралось и подстерегало наши сердца, как гончая, взявшая след. Однажды я проснулась от странного звука, словно кто-то стучал о землю кулаком, - и увидела, что дикие лошади ходят меж наших домов. Король Ингвэ вышел им навстречу, и говорил с ними, и лицо его было омрачено непонятной печалью. Лишь потом я поняла, что то был недобрый знак: тени сгущалась вокруг, и кони пришли под защиту наших жилищ, страшась непонятного лиха.
В такие дни все держались вместе, и мы с дочерью подолгу жили у наших друзей. Понемногу нас становилось больше, и выросшие эльдар селились вдоль дорог, - так, что теперь можно было пройти от нас до гавани, где жили Тиндо с отцом, почти не покидая обитаемых мест. В один из дней я пришла к ним, и ждала у ворот – и из них вышел молодой эльда и стал осыпать меня упреками. "Ты, жена мертвеца! - крикнул он мне, - Что ты сделала, чтобы найти его? Что ты сделала, чтобы отомстить за него? Ваши мужья и жены пропадают во тьме - а вы сидите, довольные, за высокими стенами! Да заберет вас всех тень! ибо когда придет она, некому будет вас защитить." Так он попрекал меня, - а я молчала, и мне было жаль его: безумие смотрело из его глаз, и боль утраты похитила его разум. Тут отец Тиндо вышел из ворот мне навстречу - он ждал меня – и встал между нами. "Ты безумец, Эленвэ, - сказал он. - Из тех, кто уходил искать Тень в одиночку, никто не возвращался." "Да, - отвечал тот, - я безумец. А ты - трус!" Будь здесь Айвэнаро, не миновать бы большой ссоры. Но не таков был отец Тиндо, и отвечал он спокойно: "Трус или нет, а хватит у меня мужества жить, ради моих сына и дочери, а не искать в отчаянии смерти." Потом он взял меня за руку и отвел в свой дом. Пока мы шли, я спросила – что сталось с Эленвэ? «То же, что со мной. – Ответил он мне. – И с тобой.» А на следующий день отец Тиндо стал собираться, и взял оружие. И я спросила - куда он идет? "Эленвэ собрался на охоту", - отвечал он, - "и пусть даже он безумен, мы не оставим его одного." И он пропадал четыре дня, оставив нас в великом волнении; а затем вернулся и рассказал, что в теснинах потеряли они Эленвэ, и не смогли отыскать, ибо не отзывался он на голос, не отзывался и на зов осанвэ. А на следующий день Эленвэ сам заговорил с ними и сказал, что возвращается с добычей, и велел всем ждать. И мы вышли его встретить, и любопытство мешалось в нас с опасением, - когда он пришел на поляну, что близ жилища Эльвэ и Олвэ, и опустил на траву перед нами свою ношу. И он шатался под ее тяжестью, ибо ноша его была велика; но когда заговорил он, голос его спокоен, и взор ясен; и тогда мы взглянули на Эленвэ – и увидели, что он исцелен и безумие покинуло его. И я узнала того эльду, что играл на дудочке в день, когда я познакомилась с Тиндо.
- Пусть придут сюда мудрые, - произнес он. – Пусть придут они, и скажут – что же такое я принес.
И Эльвэ ответил:
- Недоброе принес ты.
Тогда мы подошли поближе и рассмотрели зверя, убитого Эленвэ. Он был похож на волка, но много больше и сильнее, и он был черен, как небо без звезд, и мех его был густ и колюч, и когти были тверды, словно камень, а глаза сидели глубоко в тяжелых глазницах и все еще тускло светились, словно гнилушки – и была в них такая ненависть, что нас обуял страх. Прежде встречали мы хищников на равнинах у Куйвиэнен – но те охотились, лишь когда были голодны, но и мы поступали также, и мы уважали друг друга, и пути наши не пересекались; и, хотя они убивали ради пищи, они не стремились причинить зла не ведали радости от убийства. Этот же зверь словно ничего другого не умел, как только крушить и раздирать, и ничто не могло насытить ярости, что жила в нем, ища питаться чужим страданием. И шерсть на нем стояла дыбом, и ощеренная пасть обдавала нас смрадным дыханием – словно и после смерти не насытил зверь своей злобы. И это было ново и страшно.
И мы стояли рядом, и не говорили ни слова, но мысли наши соприкасались, - и чуяли мы, что пришло время зловещих чудес, и страшные дива подходят во мраке все ближе к нашим стенам, и отныне никто не сможет быть спокоен за свою жизнь.

И тогда вспомнила я рассказ Айвэнаро: на равнинах к северу от Вод Пробуждения, рассказывал он, на него напал огромный волк, больше и яростнее всех им виденных, и муж мой дрался с ним – и убил его. Это был единственный раз, когда такое случилось. Помню, еще он говорил, что надо предупредить всех, что в округе – пусть и очень дальней – завелись такие звери. Он хотел принести домой шкуру - но она оказалась такой тяжелой, грязной и колючей, что он бросил эту затею. Но он был очень горд, оставил мне белый волчий клык (второй он подарил своему другу-нолдо). И говорил мне, унимая мое волнение, - «Мелинья, эти звери из той же плоти и крови, что и те, на которых мы охотимся. Слух мой искусен, а глаз зорок – я увижу и услышу его раньше, чем он меня. Копье прикончит его, как и любого другого, и он – отличная мишень для стрел на равнине. Но я буду осторожен, мэлинья, чтобы ты не боялась.» И в свой срок он снова ушел, удержать его было не легче, чем ветер в рукаве, - и я это знала. Но мне было странно, что тот зверь напал на Айвэнаро – и сейчас я ужасалась, что тогда не придала этому значения. Так я задумалась - и очнулась, только когда поняла, что все смотрят на меня.
- Твой муж был храбрый охотник, госпожа, – сказал Эльвэ, словно в ответ на мои мысли. Рядом с ним стоял Алвэ - и показывал ему костяной кинжал, и я поняла, что какова была судьба второго клыка. – Рассказывал ли он что-нибудь про зверя, которого убил?
- Он говорил, что встретил зверя за много дней пути отсюда, - ответила я. – И что нам не надо бояться, потому что, хоть эти звери сильны и жестоки, и не похожи на других, они из плоти и крови и их можно убить, как и любого зверя.
Как же опрометчив ты был, любовь моя, подумалось мне. И тут заговорил Эленвэ.
- Он говорил правду. Это существа из плоти и крови, и нам ли их боятся? Кто защитит нас, квэнди, если не мы сами? Не осталось у меня той, кем я дорожил, и более ничто не удерживает меня здесь. Позволь мне, Эльвэ, стать охотником на чудовищ во тьме, и охранять нас. И пусть те, кто захотят, пойдут вместе со мной, и будем мы нести дозор у границ Вод Пробуждения, чтобы ни одна лихая тварь не посмела подойти близко.
- Да будет так, - кивнул Олвэ.
Несколько Эльдар тут же присоединились к нему, но остальные стояли в молчании. Мы не смотрели друг на друга, и думали о своем, но мысли наши соприкасались. И тогда сзади ко мне подошел из толпы отец Тиндо и тихонько положил голову мне на плечо. Совсем неслышно он прошептал мне на ухо:
- Мы уплывем. Мы уплывем на большом корабле. И эти воды защитят нас.

Ох... Небо мое, взгляни на меня... Так говорил мне Айвэнаро, когда долго мы были в разлуке. Сколько этих тварей кругом? Откуда они взялись? И что ждет всех нас? Где справедливость? Зачем жить? Кто изведает границы Тени? Сумеют ли эльдар одолеть ее? Удержат ли они ее границы? Или рано или поздно Тень накроет всех нас, и все мы обратимся в чудовищ во мраке?

Звезды мои, дайте ответ. Почему вы молчите.


Таковы были мои мысли, когда я возвращалась домой, и я шла, не разбирая дороги, и отбилась от своих спутников, и нашла, что это мне уже все равно. И почувствовала, что здесь есть кто-то еще; мы чуем зверя и научились чуять приближение тени; но ни тем это не было и ни другим. И таково, наверно, было мое отчаяние, что даже смерть не пугала меня; и я не ушла, а стояла и смотрела, кто выйдет мне навстречу. И он вышел на поляну - и взглянул на меня. И смотрел он так, словно знал обо мне все, и сострадал мне, – и я почувствовала себя утешенной, как, должно быть, утешен Рожденный на коленях у своей матери. Тогда сердце мое переполнилось, и я зарыдала.

Комментарии к [Тёмному времени], читать...

      [ОРЁЛ]
     …Тот, кого мы стали называть Оромэ, устроил тогда большую охоту на диких тварей, что скрывались в окрестном мраке; и многие пошли с ним, и среди прочих Эленвэ и Тиндо с его отцом. Я же с дочерью и Тин остались и вместе с другими женщинами разбирать целебные травы – кто знал, чем закончится охота? Но оказалось это, к счастью, без надобности - охота обошлась почти без крови, а те, кто был легко ранен, лечились в своих домах. И только поздним вечером на мой двор принесли большую белую птицу - трое мужчин, согнувшись, едва несли его на своих плечах. Сгиб его левого крыла был смят, как от сильного удара, и вокруг страшной раны к белоснежным перьям прикипели капли крови и кусочки раздробленной кости. Мы стали хлопотать, чтобы устроить его поудобнее, подгребая под тело и крылья сухую траву. Я намешала в большом чане зерна с вином и пошла кормить своего гостя, и, когда я опускала свою ношу возле большого гладкого клюва, птичий глаз внезапно раскрылся и глянул мне прямо в лицо – так, что я чуть не выронила все из рук.
"Телу надо много спать."
Он сказал это на осанвэ, но слова были много отчетливее, чем обычно бывает между эльдар. Я ощутила интонацию и даже тембр голоса - так говорил бы энергичный молодой мужчина моего племени.
Тем временем двое эльдар стали промывать и чистить его рану. Он склонил голову набок, наблюдая.
"Незачем. Тело исцелит себя само."
- Вы делаете ему больно, - упрекнула я их. Они покачали головами.
Мне стало жаль его, и я обвила руками птичью шею и прижала к себе его голову. На ощупь он был мягкий, пушистый, и от него ничем не пахло, как от маленького ребенка - ни эльдой, ни зверем. Вдруг тело под моими руками странно обмякло - но ток крови под моими пальцами бился ровно, и я подумала, что он, должно быть, уснул. Я сидела, обнимая руками птичью голову, и вдруг на мгновение ощутила на себе чей-то взгляд, так отчетливо, что обернулась.
Целители кончили свое дело и наложили на рану повязку. Когда они ушли, тело под моими руками встрепенулось. "Воронвэ уходил, - сообщил он. - Воронвэ вернулся."
Мне захотелось спросить, куда уходил Воронвэ, но я не решилась.
"Воронвэ был у своего господина, Повелителя Орлов. Мой господин Повелитель Орлов благодарит тебя за заботу."
Вместе с его словами внутрь меня ворвался целый вихрь пляшущих образов, - как было, когда я встретила Ветер-и-Серебро, но гораздо сильнее и отчетливее, так, что у меня захватило дух. Я видела земли - незнакомые земли далеко-далеко подо мной, как если бы сама была птицей, и облака, и за облаками, где-то там, впереди - ослепительное сияние.
"Спать", отозвался Воронвэ.
Я осторожно закопалась в сено где-то под его здоровым крылом - и уснула, окруженная теплыми белыми перьями. Во сне я видела удивительные вещи.

Когда я проснулась, он расхаживал по двору (вся живность предусмотрительно попряталась) с грацией, неожиданной в таком большом существе, и дважды склонил голову, приветствуя меня. От его раны не осталось и следа; зря мы его мучили, подумала я. Мне пришло в голову, как красивы были бы драгоценные камни на его перьях, ведь в обычае эльдар делать богатую сбрую лошадям и красивые ошейники гончим. Я решила, что друзья моего мужа охотно сработают ожерелье для того, кто защищал их от лихих тварей.
"Воронвэ не нужен ошейник. Птица не носит ошейник."
Я хотела было сказать, что это для красоты, но прикусила язык.

В середине дня он легко поднялся на крыло и закружил над моим домом, словно пробуя силу, а потом развернулся и полетел на запад. Мне очень хотелось попросить его остаться подольше, или прилететь еще - но он был не собакой и не лошадью, что приходят по нашему зову, и не в моей власти было определять его пути.

Комментарии к [Орлу], читать...

      [ПРОРОЧЕСТВО НАМО]
     И воззвал он к Владыке Душ с такими словами:
- О, владыка Намо! Тебе ведомы судьбы живущих, и тех, кто покинул этот мир ради твоих Чертогов! Прошу тебя, Владыка Намо, ответь мне – что сталось с госпожой моей Лалнэн?
Но Владыка Намо молчал. И тогда отец Тиндо заговорил снова.
- Если ты молчишь, о владыка, значит, горестен мой жребий. Но лучше знать мне правду, чем томиться в неведении!

Я пришел сюда, потому, что верил тебе,
Я столько миль прошагал, уповая на слово твое,
Я стольких друзей оставил на том берегу -
Неужели ты не услышишь – и не ответишь мне?

И тогда Намо разомкнул уста и произнес: «Только тогда, когда потеряешь ты Лалнен, обретешь ты ее вновь». И ни слова не добавил более Владыка чертогов, и отец Тиндо ушел в печали.

«Сурово речение Намо, - ответила я ему. – Но сулит оно благо, предрекая грядущую встречу». – «Как же обрету я грядущую встречу, - молвил отец Тиндо, - как потеряю Лалнэн, уже потерянную в Эндоррэ? Хочет ли господин мой Намо, чтобы я изгладил даже память о ней из волн моего сердца? Но я не смогу сделать этого, Тинатин.»

Он всегда был силен и смел; а я всегда держалась за Айвэнаро, и мне не хватает опоры. Владыка Чертогов молчит, и сердце мое сжимается. Какой жребий уготован мне? Не без причины молчит Владыка Чертогов – и мне не хватает решимости думать, в чем эта причина. Но даже если бы Владыка Намо сказал, что более не суждено нам встретиться в кругах мира, - разве перестала бы я ждать? Чего же я страшусь? Мириэль заснула в садах Ирмо, и Финвэ стал неутешен, - но феа Мириэль сама избрала такой жребий. Что, если смерть взяла Айвэнаро, и он скитался во мраке, но в конце концов пришел, по зову Намо, в его Чертоги? Айвэнаро пылок и неутомим, и кто скажет, сколько чудес в царстве на краю Запада? Но если бы сам он обратился ко мне и сказал – не жди меня, мелинья, ибо много чудес в царстве владыки Намо, и хочет душа моя остаться здесь, чтобы исследовать их все – стала бы я ждать его и после этого?
Но разве от того уменьшилась бы моя любовь?

Комментарии к [Пророчеству Намо], читать...